- Путешествия: 1 706
- Рейтинг: + 106 160
- Репутация: + 126
- Читательский охват: 438 597
Нетуристическое место-1. Александровское лето Марины Цветаевой.
Музей Цветаевых, Марины и Анастасии, «не предметен», там нет подстекольных собраний всяких безделушек, принадлежавших сестрам. Он метафоричен и оригинален. Репринт фотографий домов Александрова 16-17 годов прошлого столетия и резные рамы, символом дружеских теплых окон.
Вот опять окно,
Где опять не спят.
Может - пьют вино,
Может - так сидят.
Или просто - рук
Не разнимут двое.
В каждом доме, друг,
Есть окно такое.
«Город Александров Владимирской губернии, он же Александровская Слобода, где Грозный убил сына. Красные овраги, зеленые косогоры, с красными на них телятами. Городок в черемухе, в плетнях, в шинелях. Шестнадцатый год. Народ идет на войну. Город Александров Владимирской губернии, моей губернии, Ильи Муромца губернии. Оттуда - из села Талицы, близ города Шуи, наш цветаевский род. Священнический. Оттуда - Музей Александра III на Волхонке (деньги Мальцева, замысел и четырнадцатилетний безвозмездный труд отца), оттуда мои поэмы по две тысячи строк и черновики к ним - в двадцать тысяч, оттуда у моего сына голова, не вмещающаяся ни в один головной убор. Большеголовые все. Наша примета... …Домок на закраине, лицом крыльцом в овраг. Домок деревянный, бабь-ягинский. Зимой - сплошная; печь (с ухватами, с шестками!), летом - сплошная дичь: зелени, прущей в окна. Балкон (так напоминающий плетень!), на балконе на розовой скатерти - скатёрке - огромное блюдо клубники и тетрадь, локти - мои.
1916 год. Лето. Пишу стихи к Блоку и впервые читаю Ахматову. Перед домом, за лохмами сада, площадь. На ней солдаты учатся - стрельбе.» Из очерка Марины Цветаевой «История одного посвящения».
Пышность старых палисадов,
Строгость белого Кремля…
Александров, Александров
Манит пряником меня!
Пусть была дорога длинной –
Так легко дышалось тут…
С осени 1915 по май 1917 года в городе жила Анастасия Цветаева, у которой часто и подолгу гостила старшая сестра Марина. В историю литературы вошёл феномен «Александровское лето Марины Цветаевой».
Между воскресеньем и субботой
Я повисла, птица вербная.
На одно крыло – серебряная,
На другое – золотая.
Меж Забавой и Заботой
Пополам расколота, -
Серебро мое – суббота!
Воскресенье – золото!
Полтора года, проведенные сестрами Цветаевыми в Александрове,-последние безмятежные и счастливые. Дальше наступил 1917…
Минимализм и простор экспозиции очень созвучен духу Марины, ее способу общения с миром, ее сохранению внутренней гармонии, при практическом отсутствии внешней.
Экспозиция музея состоит из двух частей: "Александровское лето Марины Цветаевой" и "Александров-столица 101 километра".
Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлёвского горца.
Осип Мандельштам 1933
101 километр в лицах..
В годы политических репрессий Александров, находясь довольно близко от Москвы, дал приют многим известным деятелям культуры и науки, правозащитникам, которые, освободясь из тюрем и лагерей, не имели права жить в больших городах. Писатель Йожеф Лендел, Борис Лейтин, Виктор Тоот, Лев Полак, Петр Барановский, племянница Железного Феликса Ядвига Генриховна Дзержинская, и многие-многие другие.
Экспозиция 101 километр.
В тексте использованы стихи Марины Ивановны Цветаевой.
комментарии - 2
Tатьяна Бурлака, Tati2707: В этом своем стихотворении Марина эхом перекликается со своим собственным роком, своей судьбой... Вам спасибо за понимание, Танюша. Рада созвучности.
ОТВЕТИТЬ
Уж сколько их упало в эту бездну,
ОТВЕТИТЬРазверзтую вдали!
Настанет день, когда и я исчезну
С поверхности земли.
Застынет всё, что пело и боролось,
Сияло и рвалось:
И зелень глаз моих, и нежный голос,
И золото волос.
И будет жизнь с ее насущным хлебом,
С забывчивостью дня.
И будет всё — как будто бы под небом
И не было меня!
Изменчивой, как дети, в каждой мине,
И так недолго злой,
Любившей час, когда дрова в камине
Становятся золой,
Виолончель и кавалькады в чаще,
И колокол в селе…
— Меня, такой живой и настоящей
На ласковой земле!
К вам всем — что мне, ни в чем не знавшей меры,
Чужие и свои?! —
Я обращаюсь с требованьем веры
И с просьбой о любви.
И день и ночь, и письменно и устно:
За правду да и нет,
За то, что мне так часто — слишком грустно
И только двадцать лет,
За то, что мне прямая неизбежность —
Прощение обид,
За всю мою безудержную нежность
И слишком гордый вид,
За быстроту стремительных событий,
За правду, за игру…
— Послушайте! — Еще меня любите
За то, что я умру.
Грустно,но правда,СПАСИБО,СЫГРАЛИ НА МОИХ СТРУНАХ,ИРОЧКА!!!