30 апреля
Они уже были язвительными, никудышными, трепетными, талантливыми и бездарными, тонкими интеллигентами и нравственными уродами, безыскусными жлобами с потугой на «новые формы и закомплексованными девицами (любимое определение современного урбаниста, освобождающего себя от собственных комплексов). Их уже окружали толпой услужливых дворовых девок, они освобождали свои родовые гнёзда, им уже было легче уйти, чем терпеть хамство. Они сами становились хамами. Во всём мире (а «весь мир - театр»?) для них строили настоящие «колдовские» озера, выводили на пленэр, голою сцену, заключали в дивные, дышащие интерьеры классического театра, использовали новейшую пиротехнику («да, это эффект!»), а они уже более века (комедия «Чайка» написана в 1896 году) держали друг друга за руки и проживали жизнь за жизнью, оставаясь стойкими чеховскими персонажами, которые раз за разом доверчиво, честно и искренне ждали очередного прикосновения к серебряному зеркалу русской классики, в которой оказались заключены. Чтобы сразу отозваться на новый голос нового театра. И снова вступить в свой кармический круг.
«Чайка» Чехова из этих, дающих бесконечное множество сценических вариаций классических произведений. Непростой человек, творец новой драмы прошлого века, отец-основатель европейского абсурдизма (далее по театральной энциклопедии) Антон Павлович насытил пьесу не только множеством скрытых подтекстов, психологических мотивировок и юмором, но и проверенными театральными эффектами, горячечными любовными монологами («семь пудов любви»), мелодраматическими коллизиями: ревностью и любовью, разрешаемую выстрелом молодого героя. Даже сама сценическая судьба «Чайки», начавшаяся провалом в Александринском театра, который на самом деле провалом не был, несёт на себе эффектный отпечаток театральной легенды.
Они уже были всеми — Станиславским и Мейерхольдом, Комиссаржевской и Ходотовым, Мирошниченко, Чуриковой, Зиганшиной, Петровым и Ивановым. Они (Треплев, Дорн, Тригорин и Сорин) по эту сторону жизни должны были воплотиться в тончайшего русского артиста Андрея Миронова. Но не успели.
О чём (и через кого) они должны говорить сегодня, когда уже никого удивить нельзя?
В спектакле театра им.Андрея Миронова, на новом витке, когда «все жизни, все жизни свершив свой круг» перешли в новый век, неожиданно живыми оказываются все прежние терпкие чеховские вопросы. Что такое талант и посредственность? И где эта грань? Магия прикосновений. Всесильность таланта. Магия чеховского слова. Оправдание любовью. Кажется всё то же и те же, что и сто четыре года назад. А что за выстрел звучит в финале, так это каждый решает по своему.
